Спецпропуск позволял во время тренировок толкаться в боксах с фотоаппаратом, заглядывать куда угодно, но не касаться (даже пальцем) ни одной детали — моральный кодекс гостя боксов. Так принято не только на Гран-при Монако — на всех этапах чемпионата мира формулы 1.
В день гонок не до экскурсий в боксы — мы вместе с комментатором российской телепрограммы «Арена» Алексеем Бурковым при деле. Поэтому для двух с лишним часов телерепортажа в дни тренировок собрать бы максимум сведений. Но быть «пылесосом информации» тяжело. Всюду не успеешь. Только отвернулся от «Феррари» — в метре от меня профланировал великий Сенна — как механики сняли обтекатель над двигателем у машины под № 27... Везение!
В нынешнем году конструкторы из Маранелло применили впускные патрубки переменной длины. И когда механики обнажили тот мотор, пришлось совершить балетное фуэте на каблуке. Только бы успеть разглядеть— управление от компьютера или... Механики меланхолично прикрыли интимное место мотора серебристой пластиковой накидкой — «Скузи, синьор!»
В прошлом сезоне инженеры «Рено» на своих моторах модели «RS4» уже освоили свой «фокус». Давно не секрет, что, подобрав соответствующей длины впускные и выпускные трубы, скомбинировав их размеры с фазами газораспределения и другими параметрами двигателя, можно получить заметный прирост мощности. Заметный, но, увы, только на одном режиме работы. А для других нужно подбирать иную комбинацию размеров 28 и па аметров. И главный конструктор гоночного отдела «Рено» Жак Ийс придумал, как соответственно изменению скорости вращения коленчатого вала двигателя автоматически удлинять и укорачивать впускные патрубки.
Тренировки — дело серьезное. Вот влетел для замены шин (нужны были из совсем мягкой смеси, чтоб «на выстрел», на лучшее время круга) Шумахер. Сенна уже поставил машину в бокс — у него второе после Шумахера время, Деймон Хилл привез третий результат (и лучше «выкрутить» не мог), Алези закончил тренировку с четвертым результатом. Всего пять кругов осталось ездить гонщикам, а Прост еще не выезжал.
Чернявый и щуплый, Ален, словно следователь в дело, не отрываясь, глядел в телемонитор: «Вендлингеру на этом повороте все портит заметная избыточная поворачиваемость. А Деймон тут еще в торможении, а уже прибавляет газ — надо учесть». И так почти всю тренировку «Профессор» созерцал монитор...
После поворота у самых защитных рельсов — пяток фотографов. Я тяну шею, чтобы между головами и растопыренными локтями хоть что-то увидеть, и вдруг все пятеро поворачивают объективы в мою сторону. Ага, узнали где-то, что на Большой приз Монако приехал корреспондент АМС и «Арены»...
Увы. Просто к барьеру тихонько подкатили в коляске самого Вильямса и принесли монитор. Когда я обернулся, то увидел рядом с лысиной Фрэнка курчавую голову Проста. Иногда «Профессор» делал замечания — резко и безапелляционно. Шеф команды не спорил, но вдруг вяло обронил несколько слов. Прост встал, надел шлем, сел в машину и выехал на трассу. Лишь две-три машины кружились на ней. На последнем круге (тренировка исчерпала отведенные ей 45 минут) все ахнули.
Вскоре Прост въехал в боксы. Он уже знал: дисплей в машине через телеметрическую связь сообщил, что у него лучшее время 1.20,557. И сбросить даже тысячные доли секунды с него уже никто не мог — тренировка закончилась.
«Профессор» хладнокровно выполнил свой тактический план. Он лучше всех понимал, что резкий старт ему не всегда удается. И начать гонку с «поул-позишн» он обязан.
Мне хотелось взять у Проста автограф, сказать Деймону Хиллу, что когда-то его отец был для меня кумиром, пофилософствовать с Сенной «о сущности любви»... к гонкам. Неразговорчивые, сосредоточенные, ушедшие в себя люди мысленно уже неслись по трассе... Они бережно ограждали эту сосредоточенность от всех и вся. При любом вопросе в лучшем случае молча отворачивались или бросали слова из боцманского лексикона.
«Мак-Ларен», «Вильямс», «Бенеттон» (а в конце сезона к ним добавится и «Футуорк») взяли на вооружение активную подвеску колес. Снабженный ею автомобиль сохраняет неизменным дорожный просвет при поворотах, разгонах, торможениях, при полных и порожних баках. Неизменность «щели» между днищем кузова и дорогой означает постоянство аэродинамической силы, прижимающей машину к дороге. В результате удается уверенно брать повороты с неслыханными боковыми ускорениями — вчетверо (а точнее, в 4,3 раза) больше ускорения земного притяжения. Антикрылья и другие аэродинамические устройства при содействии активной подвески колес прижимают автомобиль к дороге нагрузкой, которая втрое превышает его полный вес, и гонщик в среднем на секунду быстрее проходит каждый круг.
В полуавтоматических коробках передач компьютер безошибочно все делает за гонщика (тот дает ему нажатием кнопки на руле лишь команду к исполнению), и каждое переключение происходит всего за четверть секунды — так быстро, что ухо не успевает уловить этот момент по изменению звука мотора.
В дополнение к этим устройствам на лучших машинах теперь устанавливается антиблокировочная система (АБС) в приводе тормозов и противобуксовочная система. Она регулирует величину крутящего момента, прилагаемого к ведущим колесам так, чтобы не допустить их пробуксовку. Появился также и электронный привод управления дросселем: гонщик давит на педаль газа, а она подает в компьютер сигнал, по которому тот «принимает решение», мгновенно проанализировав поступающую к нему информацию от десятка датчиков.
Компьютеры, микропроцессоры, электроника. Но порой их «коллективного разума» не хватает, чтобы приспособиться к нештатной ситуации. Бывало и такое. И вот уже Рон Деннис предусмотрел на своих «Мак-ларенах» постоянную, двустороннюю связь с боксами, командным пунктом «конюшни» посредством лазерного луча. В левом борту машины где-то в метре впереди задних колес для этого сделана небольшая амбразура. Лазерный луч позволяет на ходу изменять программу (точнее корректировать ее) в компьютерах, что управляют активной подвеской и противобуксовочной системой.
Что ж, чудо техники! Прекрасно! Прекрасно! Так и хочется сказать: «Остановись, технический прогресс: ты и так прекрасен». Айртон Сенна давно задумывался над этой парадоксальной идеей. Машина начинает довлеть над гонщиком. Грядет смена ролей: не машина — придаток гонщика, а гонщик — ее придаток, один из ее компьютеров. Высококвалифицированный водитель с рафинированным чувством соотношения тяги и сцепления шины перерождается просто в деталь.
Кроме гонок, Сенна увлекается авиамодельным спортом. И он более других имеет основания предположить, подумал я, что в перспективе на трассах формулы 1 будут нестись радиоуправляемые болиды, а гонщики выродятся в операторов. Но это означает смерть искусству водителя, это будет, как если бы певца заменяла в концерте фонограмма или синтезатор речи.
Не удивительно, что такой маэстро, как Сенна, вместе с ним многие философы автоспорта из ФИСА активно выступают против электронных устройств, ограничивающих творчество пилота. Они справедливо полагают, что в любой гонке на личное первенство мира спортсмены должны оспаривать его, полагаясь на свои возможности, и без внешней, электронной помощи.
Пока, к счастью, сохранилось в календаре мирового чемпионата еще несколько этапов, где даже невидимый электронный помощник значит меньше, чем искусство виртуоза. Один из таких этапов — Большой приз Монако. И бразилец понимал, что именно здесь он, выше многих других стоящий гонщик, должен доказать, что приоритет был, есть и всегда должен остаться за Мастером, а не за Компьютером.
Сенна в прошлом побеждал в Монако пять раз, как и другой маэстро из иной эпохи, Грэм Хилл. Четырежды тут первенствовал «Профессор». Даже не столько Просту (хотя и ему тоже) хотел бросить вызов Сенна на шестом этапе первенства мира. И Грэму Хиллу, и Компьютеру, и толпе сомневающихся.
«Большой приз Монако без тени сомнения самая важная гонка, с точки зрения пилота. Концентрация здесь все время должна быть наивысшей, потому что всю дистанцию вы проходите в коридоре из отбойников. Тут нет места для сомнений или ошибок»,— сказал Айртон накануне соревнований. А его соперник № 1 Прост заметил: «Трасса в Монако такова, что никогда не угадаешь, что тут может случиться». Наверное, самую точную характеристику ей дал Нельсон Пике (надеюсь, вы не забыли, кто это?): «Выступать в Монако на машине формулы 1 все равно, что летать на вертолете по комнате».
На двух гоночных колесах, словно Наполеон перед битвой на барабане, сидел Сенна. Черные маслины глаз — в запредельном мире. Интеллигентное лицо знающего себе цену, сложного по характеру, гроссмейстера гонок. В то же время оно отражало какую-то мягкость, терпимость глубоко верующего человека.
Как он ездит, почему побеждает: отвага, воля, разум, инстинкт? Однажды я прочел интервью, которое он дал несколько лет назад: «На последней официальной тренировке в Монако, в 1988 году я уже обеспечил себе «поул-позишн» и шел круг за кругом все быстрее и быстрее,— рассказывал Сенна.— В какой-то момент я показал наилучшее время, потом сбросил с него полсекунды, а потом еще секунду и все шел и шел. Внезапно я понял, что иду лучше, чем любой соперник, почти на две секунды, включая моего коллегу по команде на такой же машине. Я осознал, что более не веду машину умом. Это была езда по инстинкту. Словно я несся в туннеле, но не в том туннеле, что проложен под гостиницей, вся трасса для меня стала неким желобом.
Я перешагнул, казалось, некий предел, но был в состоянии жать еще. Потом внезапно я осознал, что находился в ином измерении, чем обычно. Моя мгновенная реакция — сбавить, идти тише. Я медленно съехал в боксы и в тот день больше не хотел выезжать на трассу. Это меня испугало, потому что я находился за границей сознательного понимания хода событий...
Если бы я был уверен, что легко смогу выйти из подобного состояния, может быть, я бы не придал этому значения. Но есть что-то вселяющее в меня неуверенность.. . Так что я больше не позволяю себе впадать в такое состояние. Я предпочитаю контролировать себя».
Кажется, в противовес Сенне Шумахер ездит, руководствуясь инстинктом. Или его этакая беззаботность и улыбчивость лишь маска, а в самом деле управляет автомобилем, опираясь на ум и холодный расчет? Как Прост, как Деймон Хилл? Опыт такого ветерана, как Прост, помноженный на расчет, значит много. Но как объяснить его фальстарт на 51-м Большом призе Монако?
Очень немного понадобилось времени, чтобы конкуренты подали протест, а судьи его удовлетворили. Прост на 12-м круге вынужден был в наказание отстоять в боксах 10 секунд с заглушенным двигателем.
Шумахер неожиданно оказался в роли лидера. На его «Бенеттоне-В193В» помимо активной подвески колес на монакском этапе уже появилось противобуксовочное устройство. Оно помогало держаться за Простом при резком наборе скорости на выходе из поворотов. На прямых участках «вильямсы» Проста и Хилла развивали скорость 278 км/ч, а «Бенеттон» Шумахера — 271. Если бы не новая подвеска и противобуксовочное устройство, инстинкт мало помог бы Михаэлю.
«Думаю, нет шансов здесь тягаться с «Вильямсом»,— сказал Шумахер накануне гонок,— но есть хорошие шансы держаться впереди Сенны и даже оторваться от него».
К двадцатому из 78 кругов Шумахер лидировал За ним — Сенна, Хилл, Алези, Бергер, Патрезе. Впервые машины «Феррари» (Алези и Бергер) заговорили во весь голос. «Вильямс» же Проста после штрафной остановки полторы минуты не заводился, и Ален ушел на трассу 2-2-м. Помните, «никак не угадаешь, что тут может случиться». Обгонять на тесной монакской трассе сложно, и Сенна предпочел оказывать психологический прессинг на лидера — Шумахера. А далеко позади них творил чудеса «Профессор». Он жал, обгонял слабых, сражался с сильными, и «Вильямс» работал как часы.
На 32-м круге у шумахеровского «Бенеттона» сгорел компьютер, управляющий активной подвеской. «Зависли» два электрогидроклапана, жидкость из системы вытекла, и машина «легла на живот». А компьютер спровоцировал пожар, и улыбка сошла с лица немецкого гонщика. Сенна стал лидером, а за ним — Хилл, Алези, Бергер и Патрезе. Два «Феррари» в лидирующей пятерке — неслыханно. Пятым шел Патрезе, а шестым... Прост. С замиранием сердца следил за Простом Дюдо, шеф гоночного отделения «Рено». Его мотор после досадного сбоя работал прекрасно. Фордовский же двигатель на «Бенеттоне» Патрезе приказал долго жить на 53-м круге. Подвела электроника.
Незадолго до финиша Бергер в попытке прорваться по внутренней бровке вперед испортил всю песню. Он выбыл из борьбы с разбитым автомобилем и намял бока «Вильямсу» Хилла. Сходы были на руку Просту: он оказался на финише... четвертым, сумев на 52-м круге показать лучшее время гонки— 1.23, 604. Бернар Дюдо назвал это исключительным 36 результатом.
Прост снискал лавры героя-неудачника. А Сенна продемонстрировал, что он просто лучший из лучших — никто, кроме него, не смог шесть раз выиграть на архи-сложной трассе в Монако. Еще доказал он, что гонщик — решающий фактор успеха и надо объявить «электронных помощников» вне закона. Правда, боссы «Вильямса», «Мак-Ларена», «Бенеттона» вложили в них фантастические деньги и намерены сказать реформатору Максу Мосли, главе ФИСА: «Будем взаимно выгодны!» Только выиграет ли от этого автомобильный спорт и мировой чемпионат? Боже, укрепи дух Мосли!
Источник: Журнал «АМС», №9, 1993