Как показали исследования, проводившиеся с 1988 года химическим концерном «Рон-Пуленк» и парижским Институтом биомедицинских проблем спорта и жизни, пульс гонщиков формулы 1 во время соревнований колеблется от 150 до 160 ударов в минуту. При этом спортсмены находятся под двойным воздействием — энергетических затрат и психологического стресса. Причем на долю второй составляющей приходится около 30 ударов в минуту. Предельной цифрой обычно принято считать 180. Однако хорошо известно, что в «горячие» моменты этот предел довольно часто превышается. Например, во время старта или в случае непредвиденной ситуации на трассе.
Впрочем, врачам известны и исключения. Так, во время Гран-при Франции в Дижоне в 1981 году канадец Жиль Вильнев, войдя в поворот на скорости 220 км/ч, не справился с управлением и врезался в отбойник, ударившись головой о его опору. К счастью, гонщик не пострадал, хотя шлем от удара раскололся. Как ни странно, частота пульса канадца во время происшествия и после него не превышала 168 ударов в минуту. Относительную нечувствительность Жиля к страху можно, очевидно, объяснить спецификой деятельности его мозга, а точнее — кортикальных (корковых) реакций, вызывающих психологический стресс. Но все это тайны мозга.
Именно по этой причине исследователи из «Рон-Пуленк» и парижского института заинтересовались гормональными и метаболическими реакциями гонщиков в момент возникновения психологических стрессов. Анализ крови пилотов формулы 1, пробы которой были взяты во время заездов, показал, что у всех без исключения было значительно повышено содержание адреналина и норадреналина (гормон стресса).
Но стрессы могут возникать и задолго до старта. Это подтверждается исследованиями, проведенными врачами Центра аэрокосмической медицины в Бертиньи-сюр-Орж (Франция). Поэтому не следует удивляться тому, что участники чемпионата мира часто жалуются на утомление, неприятные ощущения в кишечнике, внезапный сильный голод сразу после того, как садятся в кокпит и пристегивают ремни безопасности.
Однако самый тяжелый момент для пилотов наступает, когда за спиной раздается рев заведенного двигателя, а механики, инженеры и фотокорреспонденты покидают стартовую линию. Гонщик остается наедине с собой и своей судьбой. Дерек Уорвик рассказывал корреспонденту итальянского журнала «Аутоспринт», что в таком случае он оказывается во власти сильнейших эмоций. По словам англичанина, он ощущает невиданный прилив сил. «Я воспринимаю себя как особого человека»,— говорил Дерек.
У француза Рене Арну, победителя семи Гран-при, возникали другие ощущения: «Когда я ездил в формуле 1, то перед стартом видел лишь табличку с командой — освободить трассу обслуживающему персоналу. Причем в моем сознании она приобретала совершенно фантастические размеры и была похожа на киноэкран, на который проецировались одновременно ощущение глубокой изоляции и мой итоговый результат».
Неоспоримо, что интенсивность психологических стрессов имеет для гонщика огромную важность. Состязания Гран-при — суровое испытание для любого организма. Как смягчить стрессовое состояние, внутренне сосредоточиться перед тем, как отправиться в путь? Большинство пилотов прибегают к особому ритуалу. Они неизменно совершают стереотипные действия, которые укрепились в их сознании раз и навсегда. Эрик Бернар перед каждым заездом залезает в машину с одной стороны, четко соблюдая при этом определенную последовательность действий. Рик-кардо Патрезе прежде обращает внимание на температуру шин, подвеску задних колес, двигатель («при этом я каждый раз спрашиваю себя: «Выдержит ли он?»), затем на спойлер. Только после этого садится в кокпит, пристегивается ремнями безопасности и поднимает руку — всегда одним и тем же жестом — «Я готов!»
Француз Филипп Штрайф до драматической аварии в Рио-де-Жанейро, пять лет назад прервавшей его спортивную карьеру, имел обыкновение занимать место в машине за полчаса до заезда. Именно в этот момент его жена Рени протягивала ему перчатки. Шел дождь или пекло солнце, Штрайф не выходил из кокпита. Когда зажигался сигнал «Освободить трек», Рени всегда слегка шлепала ладонью по шлему мужа. Как она сама объясняла, «этот последний контакт ободрял Филиппа»»
Жаки Икс вспоминает также, что перед началом каждого соревнования жена Катерина кричала ему одни и те же слова: «Будь осторожен и не слишком гони!»
Некоторые гонщики перед стартом беседуют с кем-то или делают публичные заявления перед телекамерами, хотя до запуска двигателя остаются считанные минуты. Стоит ли руководителям команд возражать против этого? Ведь можно предположить, что общение с внешним миром вписывается в ритуал спортсменов и уменьшает у них проявление стресса, позволяя лучше сосредоточиться.
Любопытно, что хотя риск погибнуть на трассе формулы 1 все уменьшается (последней жертвой был Элио де Анджелис в 1986 году), всевозможных ритуалов, к которым прибегают пилоты, становится все больше. В чем причина? Способствует этому, конечно, и все больший ажиотаж вокруг гонщиков, что безусловно сказывается на нервной системе каждого, с другой стороны — воздействие существующей процедуры старта.
Впрочем, и исключить гибель в соревнованиях нельзя. Поэтому каждый пилот по-своему надеется «обезопасить» себя. Напомним, что Альберто Аскари боялся черных кошек. Многие опасаются числовых комбинаций, кто-то «страхует» себя всевозможными амулетами. На заре автогоночного века это были подковы, прибитые к деревянной раме, и всевозможные фигурки на пробке радиатора. Дональд Кэмпбелл возил с собой плюшевого мишку. Вольфгангу Берге фон Трипсу талисманом служил платок, Алану Джонсу — красные шорты-бермуды, Айртону Сенне — перчатки.
Короче говоря, совершенно очевидно, что пользование ритуальными предметами (во все времена) предполагает наличие предрассудков и связь с неведомыми силами. Будь то Бог, судьба, шанс. Ясно лишь одно — существует какой-то пробел между прогрессом человеческого знания и способом преодоления психологического стресса в определенных ситуациях. Очевидно, что с тех пор, как появились гоночные машины, возникло противоречие между уверенностью в самом себе и стремлением постоянно увязывать свои отношения с силами потусторонними.
Если понаблюдать за современными пилотами Гран-при, ожидающими старта гонки, то можно заметить — они избегают одиночества. Гонщики испытывают потребность излить душу, поговорить о неприятностях и трудностях. Вот что сказала Розанна Мэнселл по этому поводу: «Найджел хочет, чтобы я всегда была рядом с ним и была готова в любой момент выслушать все, что его волнует».
Такое поведение можно было бы назвать «возвратом к детству». Оно порождается стрессом. Психолог Франсуа Дюфоре из Университета Ниццы отмечает следующее: «Больше всего меня в водителях формулы 1 поражает противоречие между их невероятной зрелостью перед суровыми требованиями автоспорта и детским поведением с характерными для него неуравновешенностью и ранимостью. И все это одновременно проявляется на линии старта».
Иван Капелли говорил, что редко кто из гонщиков накануне старта спит нормально. Некоторые принимают снотворное или транквилизаторы. Специалисты отмечают, что пилоты пользуются и средствами с анти-адреналиновым эффектом. Поскольку ФИА редко проводит среди спортсменов формулы 1 допинговые проверки, применение таких запрещенных средств практически не обнаруживается. Француз Патрик Тамбэ заявил однажды, что знает пилотов, пользовавшихся такими средствами.
Детская неуравновешенность, ритуалы и талисманы, предрассудки и отклонения от нормального поведения, наркотики наконец. Не совсем привычный нам образ гонщика формулы 1, не правда ли? Но ведь все они — и «профессора», и «волшебники» — какими бы высокими ни были их достижения, прежде всего — люди, а не сверхчеловеки голливудских боевиков. Может быть, именно этим они и нравятся нам?
Источник: Журнал «АМС», №4, 1994